Запорожский летчик: "Когда я летел в первый раз, удивился: как такая огромная железяка может лететь и не падать?"

Хотя исследования по этому поводу не проводились, всем и так известно, что как минимум каждый второй мальчик на планете мечтает стать летчиком. И только совсем немногим удается эту мечту осуществить. Владимир Недовесов – военный летчик в отставке – как раз один из таких счастливчиков. "В городе" побеседовал с ним в канун Дня авиации. 

- Владимир Григорьевич, Вы с детства мечтали стать летчиком?

- Да, где-то с пятого класса. Моя сестра всегда мечтала танцевать и танцует уже тридцать лет, а я мечтал о небе. Сначала ходил в аваимодельный кружок - там все и началось. Вообще, в авиации случайных людей нет, ведь это дело связано с большими трудностями и решениями, а те, кто приходят за деньгами, надолго не задерживаются. Полет – это сплошная ошибка, которую постоянно исправляешь.  

Вертолет МИ-6 поднимает капсулу космического корабля.

- Трудно ли было поступить учиться в наше авиационное училище?

- В наше время это называлось ДСАФ. Когда я поступал, это было несложно. Нужно было только крепкое здоровье и немного знаний математики. Тогда в стране была большая необходимость в летчиках, в СССР было 230 аэроклубов, а сейчас он один на всю Украину. Чтобы поступить в летчики много не надо было – лишь бы был здоров и предан партии и стране. 

- Что Вы запомнили о своем первом вылете?

- Я тогда не боялся, я просто был очень удивлен: ну как это может быть – такая огромная железяка с крыльями, которыми она даже не машет, - и при этом она летит и не падает, это же просто нереально!

Владимир Недовесов на фоне капсулы.

- Как Вы оцениваете то образование, которое получили в ДСАФ? Приходилось ли где-то доучиваться?

- Наш аэроклуб отличался очень высокой степенью образованности учителей. 95 процентов всех знаний мы получили там, и только пять – уже на практике. Все фундаментальные знания были освоены еще во время учебы и скажу Вам честно: за 20 лет практики я ничего нового больше не узнал. А как сейчас могут учить на летчиков – я не понимаю. Никак не могут учить! Для этого нужна система, которая поддерживается государством. Когда я был в Германии, я летал по шесть часов в день, а в год это выходило – 300 – 360 часов, а сейчас военные летчики в год летают всего по 12 часов! Как так вообще можно? Ведь летчик должен постоянно летать и летать. 

- Расскажите, какой была Ваша летная карьера. 

- Я был вертолетчиком и служил в Забайкалье, Казахстане, Эфиопии, Германии. Вы знаете, что делает военный летчик? Он постоянно совершенствует свое боевое мастерство – в простых и сложных условиях. Мы подбирали парашютистов и космонавтов, которые приземлялись на космических аппаратах, а еще минировали, стреляли, бомбили. Что хотите, то и делали. 

Слева направо: космонавты Адьянов, Соловьев и Кизим. Их вытащили из капсулы, которую поднимал вертолет.

- Как Вы оцениваете нынешнее состояние отрасли?

- Я никак не могу его оценивать. Я – практик и могу судить только о военной подготовке, да и то не сейчас, а на то время. Я, конечно, узнаю о чем-то из СМИ, но для того, чтобы делать какие-то умозаключения, у меня слишком мало информации. Конечно, обидно, что наши аэродромы сейчас в таком плачевном состоянии, но все это упирается в политику. Я помню, как было раньше: смотришь в небо и думаешь: как там столько самолетов помещается? Их тогда очень много летало, а сейчас – один в три дня. Когда я вижу в небе самолет – это настоящее счастье! Я снимаю шапку и поднимаю голову.

- А сейчас Вы скучаете по небу?

- Очень! Я 23 года уже не летаю и безумно скучаю. Мы все – летчики – "повернутые" в этом отношении. Так хочется полетать – просто тоска. Но с парашютом не хочу прыгать – у меня пятка отбита, не хочу ее повредить, да и дорого это: 600 рублей еще тогда один прыжок стоил, а сейчас, наверное, и того дороже. Зато вот недавно я купил своему внуку модель вертолета – отвел душу.

		Владимир Григорьевич (крайний справа) с сослуживцами в Германии на фоне вертолета МИ-8.

Фото из личного архива Владимира Недовесова.